нетленная окрошка красоты и охуенности
закурив, он с наслаждением выпустил струйку дыма в потолок. по- кошачьи прищурившись бросил взгляд в соседнюю комнату.
она его раздражала. по началу она казалась ему даже забавной, вечно суетливая, непоседливая. с ней ему было весело. но затем, он открыл такие стороны ее натуры, как нервозность, истеричность, плаксивость.
-Ты меня ни капли не любишь!- кричала она ему, размазывая слезы по щекам и била свои многочисленные тарелочки.
поначалу его смешил этот хаос. эти ссоры давали встяску организму, к тому же хорошая ссора заканчивалась чаще всего тоже хорошо. но закономерность этих срывов случалось у нее все чаще. от ее криков у него начинала болеть голова. шутка затягивалась и была уже не смешной...
встав с кресла, он прошел в соседнюю комнату. небрежно пододвинул стул и сел на него наоборот,подперев руки на спинку. его глаза немигающе смотрели в ее глаза, правда теперь они были пустые и словно плоские. даже цвет в них казалось выгорел.
ее лицо казалось ему греческой маской, а кожа такой тонкой и белой, что на секунду ему даже стало казаться что она не настоящая, а всего лишь плод его воображения.
опустив взгляд, он осмотрел лужи крови, вытекшие из ее раны.
- Ах...- прошептала она, удивленно вскинув на него глаза, когда он всадил ей столовий нож в сердце. Это были ее последние слова в этом мире.
рубашку жаль, с тоской подумал он, глядя на пятна, которых не возможно было уже отстирать.
переодевшись и сложив вещи в пакет, он пошел к двери. сюда он больше не вернется, решил он, выкидывая вещи в мусорный контейнер. и закурив очередную сигарету, неторопливо пошел прочь.
- Мне скучно, бес...Что делать.Фауст,- процитировал он с усмешкой, растворяясь в огнях проезжающих машин.
она его раздражала. по началу она казалась ему даже забавной, вечно суетливая, непоседливая. с ней ему было весело. но затем, он открыл такие стороны ее натуры, как нервозность, истеричность, плаксивость.
-Ты меня ни капли не любишь!- кричала она ему, размазывая слезы по щекам и била свои многочисленные тарелочки.
поначалу его смешил этот хаос. эти ссоры давали встяску организму, к тому же хорошая ссора заканчивалась чаще всего тоже хорошо. но закономерность этих срывов случалось у нее все чаще. от ее криков у него начинала болеть голова. шутка затягивалась и была уже не смешной...
встав с кресла, он прошел в соседнюю комнату. небрежно пододвинул стул и сел на него наоборот,подперев руки на спинку. его глаза немигающе смотрели в ее глаза, правда теперь они были пустые и словно плоские. даже цвет в них казалось выгорел.
ее лицо казалось ему греческой маской, а кожа такой тонкой и белой, что на секунду ему даже стало казаться что она не настоящая, а всего лишь плод его воображения.
опустив взгляд, он осмотрел лужи крови, вытекшие из ее раны.
- Ах...- прошептала она, удивленно вскинув на него глаза, когда он всадил ей столовий нож в сердце. Это были ее последние слова в этом мире.
рубашку жаль, с тоской подумал он, глядя на пятна, которых не возможно было уже отстирать.
переодевшись и сложив вещи в пакет, он пошел к двери. сюда он больше не вернется, решил он, выкидывая вещи в мусорный контейнер. и закурив очередную сигарету, неторопливо пошел прочь.
- Мне скучно, бес...Что делать.Фауст,- процитировал он с усмешкой, растворяясь в огнях проезжающих машин.
носки и полотенцену носки вообще уже почти постоянная практика