нетленная окрошка красоты и охуенности
Субботнее утро в Петербурге. Время 7 утра. И когда порядочные люди спят, я в развивающемся пальто и при шляпе спешу по пустынным улицам на работу.
На выступе стены сидит, привалившись к штукатурке, девушка я синем пальто, ярко-рыжие волосы свешиваются на лицо, она недовольно отмахивается от пытающийся ее растормошить женщины, выгуливающей большую собаку.
Мужчина средних лет в историческом центре Петербурга, недалеко у метро, справляющий малую нужду в городском парке.
Омоновец спускающийся вниз по эскалатору с овчаркой в метро. Овчарка взволнованно смотрит по сторонам и не может усидеть спокойно на движущихся ступенях. Мужчина поднимает ее и помогает спуститься с лестницы.
Заспанные люди в вагоне.
Пуговица от пальто, которую неплохо бы пришить.И которая успешно отлетает в течении дня. К счастью в пределах видимости.
Уже привычный апрельский снег с дождем. И ветер, сгибающий зонтик.
Особо-то и ничего не изменилось со времен Достоевского, разве что переоделись и обвешались гаджетами.
На выступе стены сидит, привалившись к штукатурке, девушка я синем пальто, ярко-рыжие волосы свешиваются на лицо, она недовольно отмахивается от пытающийся ее растормошить женщины, выгуливающей большую собаку.
Мужчина средних лет в историческом центре Петербурга, недалеко у метро, справляющий малую нужду в городском парке.
Омоновец спускающийся вниз по эскалатору с овчаркой в метро. Овчарка взволнованно смотрит по сторонам и не может усидеть спокойно на движущихся ступенях. Мужчина поднимает ее и помогает спуститься с лестницы.
Заспанные люди в вагоне.
Пуговица от пальто, которую неплохо бы пришить.И которая успешно отлетает в течении дня. К счастью в пределах видимости.
Уже привычный апрельский снег с дождем. И ветер, сгибающий зонтик.
Особо-то и ничего не изменилось со времен Достоевского, разве что переоделись и обвешались гаджетами.